БУЛДЫРСКАЯ Евгения Гурьевна
Была в нашей школе самая пожилая преподавательница. Трудно представить себе теперь,
когда мы сами «вокруг семидесяти», сколько лет
было Евгении Гурьевне Булдырской.
Всегда гладко, «на пробор», причесанная, высокая, но согбенная, она
ходила мелкими старческими шажками.
Мы не ведали, была ли у Евгении Гурьевны семья, дети, не замечали
ее отношений в кругу наших преподавателей — она была как-то нейтральна.
Но нас и свой предмет она любила.
Я помню, как она пригласила желающих записаться в кружок биологии. Увы, желающих не нашлось...
Моя подруга — Ирочка Кончаковская, — в то время
«не вылезала из двоек».
Она была очень способная девочка, но столь же ветреная,
и не утруждала себя чтением учебников.
Не найдя увлеченных поклонников биологии в классе, Евгения Гурьевна задержала после урока Ирочку.
«Кончаковская, — сказала она, —
останься помочь мне в подготовке одного опыта, который я вам покажу на следующем уроке.
Тебе это полезно: может быть увлечешься
биологией, да и мне одной не справиться».
Ирочка беспрекословно осталась (да разве в те годы ученики «прекословили»?).
Потом она с гордостью говорила, что «работает в кружке биологии»!
Она уговорила и меня как-то остаться помочь Евгении Гурьевне.
Весь вечер мы мыли пробирки! Было, конечно, очень интересно! Но я
поняла, что моего увлечения этим занятием надолго не хватит, особенно,
когда я узнала, что в эти тщательно вымытые пробирки Евгения Гурьевна
будет собирать... слюну, чтобы на уроке мы выяснили, какие ферменты ее составляют.
Евгения Гурьевна вдохновенно говорила, что «Анатомия человека» —
самый необходимый для нас раздел знаний: «Каждый обязан познать
самого себя!»
Но, к сожалению, как мне известно, из нашего выпуска одна Галя Лоченовская стала врачом
(и очень талантливым, кстати).
Когда же мы дошли до раздела «Размножение человека», все сидели,
опустив головы, стесняясь взглянуть друг на друга.
Теперь, наверное, «половой вопрос» не вызвал бы и тени смущения. А
мы молили, чтобы нас миновал этот вопрос на экзамене.
Вспоминая эти уроки, я думаю, как деликатно преподносила нам эту
тему опытный педагог — старая, умудренная жизненным опытом женщина,
щадящая нашу стыдливость.
Она сказала, что это надо знать, но в экзаменационных билетах
никому вопрос о размножении человека почему-то не попался.
И вот мое последнее воспоминание о доброй старушке по имени: Евгения Гурьевна Булдырская.
Был конец июня 1941-го года.
Мы только что пережили выпускной вечер и грозное объявление о войне.
Бегали с противогазными сумками через плечо, разнося повестки о мобилизации.
Проходя мимо маленького палисадничка перед фасадом школы, я увидела согнутую фигуру
Булдырской, которая что-то копала в земле.
Я остановилась и спросила, не нужна ли моя помощь. Она радостно согласилась:
«Я сажаю здесь коксагыз — резиновое дерево, — оно может так
пригодиться во время войны!»
И, хотя я уже понимала всю бессмысленность этой затеи,
я стала копать, а она сажала какие-то черные корешки, свято веря, что выполняет
свой посильный долг в защите Родины.
Так и осталась в моей памяти эта добрая высокая старушка с некрасивым русским
лицом и большой душой, закончившая свою жизнь от голода в блокадном Ленинграде.
Кира Константиновна ЛИТОВЧЕНКО,
выпускница 1941 года,
главный архитектор Ленпроекта
2 марта 1993 года.
| 
